«Тот самый случай, когда уместно пошутить, что операция прошла успешно, но, к сожалению, доктор не выжил».
В Каннах, теперь уже давно, состоялась премьера этого скандального фильма, созданного греческим режиссером Йоргосом Лантимосом, известным уже ранее своими фильмами «Клык» и «Лобстер», каждый из которых способен поразить и вызвать либо любовь, либо ненависть, но определенно не безразличие. "Убийство священного оленя" — бесспорно один из главных и провокационных фильмов года, для фестивального творчества ему уже гарантирован статус культового произведения. Ну и соответственно - фанатичная любовь одних зрителей и откровенная ненависть других. Главные роли в картине исполнили Колин Фаррел, который стал для Лантимоса музой за последние годы, и Николь Кидман. Блестящий дуэт звезд, которые в том году уже играли на одной площадке в фильме «Роковое искушение». Но какая огромная разница между этими их ролями. Фильм великолепен не за счет участия в нем таких действительно талантливых и неподражаемых актеров, но за счет жестокого, порой абсурдного, необъяснимого содержании ленты, облаченной в некую радикальную форму. Определенно эта картина останется в истории. Лантимос теперь после всех его фильмов заслуженно может считаться представителем некоей «новой волны», пусть и со странностями. На данный момент он уже может считаться лидером в этом.
В этот раз Лантимос обращается к греческой мифологии и выдает сильно переиначенную трагедию Еврипида «Ифигения в Авлиде», перенеся действие в современный мир. Если в начале фильма история кажется простым триллером, то уже скоро в этом придется сильно усомниться. Несмотря на нагнетаемый саспенс, саму картину достаточно сложно отнести к жанру ужасов, хоть показанное и ужасно, ровно как и к жанру триллеров. Фильм совсем не о том. Я бы назвала это именно трагедией в новой ее интерпретации. И не только конкретно про Агамемнона, но самого концепта. События тут достаточно условны, персонажи больше напоминают функции, чем акторов, диалоги театральны. Сюжет какое-то время кажется необъяснимым и непонятным, но и когда все проясняется, легче не становится. Здесь показывается, что никакой привычной нам общечеловеческой логики за этим нет, только закон Рока. Пытаясь подойти к картине с точки зрения современной морали как мерила, вы очень легко попадаете в ловушку. Просто потому, что происходящее в фильме не укладывается ни в какие рамки, а сам просмотр вызывает некий дискомфорт, а для этого Лантимос делает все. Резкие звуки, странные и неуютные ракурсы, откровенно отвратительные и шокирующие сцены, странные диалоги. При просмотре в первое время мозг просто не захочет воспринимать логику фильма, но это стоит отнести к плюсам картины. Режиссер говорил, что сначала собирался снимать фильм в жанре комедии, но потом, прочитав законченный сценарий, изменил мнение. Действительно сложно увидеть в этом комедию, для этого нужно очень уж специфическое чувство юмора. Картина явно не стремится показать что-то как единственно верное, сюжет не стремится научить чему-то зрителя. Цели воспитать, помочь принять решение или исцелить у фильма нет. Но при просмотре у меня возникла мысль, что режиссер как будто хотел разобрать человека на составные части и посмотреть, что такое человек. Как ребенок разбирает игрушку, ломая ее, так режиссер разбирает своих персонажей, чтобы узнать, что с ними будет, когда доломаешь их до конца. Это какое-то расчеловечивание, как писали некоторые критики. Ведь в этом фильме, достаточно специфически пересказывающем историю об Агамемноне, который случайно убил не того оленя не в том лесу, а потом хвалился этим, и его дочери, которой пришлось взойти на костер, чтобы искупить грехи отца перед богами и Роком, есть несколько вопросов и достаточно неприятных и непринятых для обсуждения ответов.
Благотворительность в случае желания искупить вину перед тем, перед кем ты и провинился, достаточно лицемерна и преступна. В случае с нашим героем Стивеном важно, что Стивен сам добровольно впустил этого мальчика в свой дом, сделав это по халатности. Он сблизился с подростком, проводил с ним время, дарил ему подарки, но вовсе не потому, что сам подросток был ему важен или ценен. Стивен делал это для себя, чтобы обелить себя и сотворенное им. Чтобы сказать самому себе «я же хороший, я просто ошибся». Благотворительность не ради парня, потерявшего отца, но ради себя самого. «Собственно, благотворительность от тех, кто виновен в самой ее необходимости, по логике фильма, наказуема не меньше, а то и больше, чем само преступление, потому что в ней есть наглая уверенность в своей положительности.»
Рациональность, как бы ни было приятно за нее цепляться, в жизни не всегда работает. Зачастую она лишняя и глупая. Семья докторов в фильме как раз образец рациональности. Они все умеют подвести к рационализму, все наладить, сделать прогрессивным методом. Но это совсем не защищает их от того нерационального, что грядет. Не помогает при встрече со смертью и хаосом. Даже хуже, это только мешает им взглянуть на происходящее, видя лишь ту часть общей картины, которая подходит под их понимание рациональности. Во всех остальных случаях они просто уходят в несознанку «не может быть». Однако, женщина тут показана более способной к прозрению, чем мужчина. Особенно когда в соседней комнате умирают ее дети. Тогда она готова ко многому новому. А вот мужчина просто разводит руками, не будучи способным перешагнуть через себя. И когда на него давят в желании изменить его восприятие, он только уходит в оборону. Для нашего Стивена все иррациональное сводится к магии и карикатурным историям из разряда приключений экстрасенсов. Просто область ведения человеческого разума здесь выглядит куда уже, чем есть сама жизнь. А то, что Стивен не меняется, показывает тот эпизод, когда он идет в школу спросить учителя о детях и выбрать наилучшего из своих детей, чтобы вычеркнуть другого. Сухая мужская логика здесь показана просто в абсурдном, но таком точном понимании. Впрочем, потом и героиня Николь тоже начинает понемногу иезуитствовать, пытаясь защитить саму себя от выбора, прикрываясь извечным биологическим аргументом: всегда можно родить новых детей.
Справедливость здесь выглядит мутной. Она как выдумка. В самом сюжете заложена мысль о том, что возмездие, если оно придет, вовсе не обязано быть разборчивым или точным. Оно может бить и мимо собственно виновников, бить неточно. А убийца будет еще и с вежливой миной. Уголовный Кодекс тут не поможет тоже, Рок с ним не считается. И то, что, с твоей точки зрения, произошла ошибка, что ты не хотел и не виноват, уже неважно. И платить, может быть, придется не только тебе. На вопрос, почему кто-то другой — в данном случае жена и дети — должны расплачиваться за грехи отца, нам рассказывают словами Мартина историю про спагетти, а потом, доведя истерию до определенной точки, просто говорят, что а почему нет, в общем-то, что не понятно, честно ли это, но это все, что наш Мартин сумел придумать. Это напоминает ужасную экранизацию анекдота про «Господи за что? Почему я?», когда Бог отвечает «А почему не ты?». Справедливость тут искать незачем, ведь все произошедшее — это прямые последствия событий, они не обязаны быть справедливыми. И если у вас есть большой дом, хорошая работа, отличное социальное положение, для вас законы не изменятся. Неприятная идея, лишающая самого понятия невиновности, но болезненно точная, когда дело касается последствий.
Мартин преследует убийцу отца, но его ненависть где-то на грани с любовью и восхищением таким человеком, которого он находит. Это видно уже ближе к финалу. Все это унижение, социальное и прочее, только оттеняет то, что Мартин чувствует по отношению к Стивену, к человеку, который стал причиной трагедии. Какое-то желание замещения. Восхищение слабого перед сильным, бедного перед богатым, неизвестного перед кем-то известным. Желание стать на одну ступень с ним.
И мысль, которая мне понравилась больше всего, заключается в том, что сам идеализм в концепте очень лицемерен. Это можно увидеть на примере дочери Ким, которая, ведомая восхищением Мартином, сразу принимает его сторону, принимая даже ту часть, которая касается ее семьи. Ее это даже не ужасает, напротив. И хотя сначала это может кому-то показаться несколько романтичным и красивым, историей с верой в справедливость, очень скоро вы поймете, что все на самом деле перерастает в достаточно уродливую и циничную манипуляцию обеими сторонами. При этом наша идеалистка остается чистенькой в своих глазах. Но как показывает практика истории, такие вот фокусы редко у кого срабатывают. Потому, рассказывая родителям, как она их любит и как за них болеет, как готова ради них на все, она также поворачивается в другую сторону и также убедительно и с верой вещает уже и Мартину. Идеализм о «начать все сначала». Не сработает, как собственно и случается с идеалистами)
Очень интересно тут и то, что фигура Мартина, несмотря на то, что именно он запускает события, для самой истории исполняет больше роль функции, чем актора. И это изюминка фильма, что сюжет практически целиком строится вокруг, казалось бы, маловажной фигуры.
Мне очень запало в душу определение, данное одним из критиков:
«В христианской традиции Бог есть любовь, свет, Бог есть жизнь. Философия модерна учит нас, что Бог мертв, осиротевшее человечество управляет собственной судьбой. В архаике Бог — это смерть, он вездесущ не в виде благой вести, а как финальное отмщение за грехи. Три опции, ни одна из которых сегодня не доступна. Вручить себя в руки всевышнего и жить чужим умом — не хватает веры. Жить собственным хотением, но без надежды — не хватает храбрости. А жить по совести — никто не умеет.»
Одно из самых актуальных высказываний о современности, а именно — об иллюзорности выбора, правом на который так кичится наша эпоха.
«Страшно» - вот то слово, которым можно описать весь фильм. Вот такие фильмы должны получать Оскар, а не насквозь проплаченные и пропитанные трендом до бесстыдства ленты.
Даже не хочется оформлять отзыв или подбирать гифки, потому что, блин, как-то совсем невесело.
В Каннах, теперь уже давно, состоялась премьера этого скандального фильма, созданного греческим режиссером Йоргосом Лантимосом, известным уже ранее своими фильмами «Клык» и «Лобстер», каждый из которых способен поразить и вызвать либо любовь, либо ненависть, но определенно не безразличие. "Убийство священного оленя" — бесспорно один из главных и провокационных фильмов года, для фестивального творчества ему уже гарантирован статус культового произведения. Ну и соответственно - фанатичная любовь одних зрителей и откровенная ненависть других. Главные роли в картине исполнили Колин Фаррел, который стал для Лантимоса музой за последние годы, и Николь Кидман. Блестящий дуэт звезд, которые в том году уже играли на одной площадке в фильме «Роковое искушение». Но какая огромная разница между этими их ролями. Фильм великолепен не за счет участия в нем таких действительно талантливых и неподражаемых актеров, но за счет жестокого, порой абсурдного, необъяснимого содержании ленты, облаченной в некую радикальную форму. Определенно эта картина останется в истории. Лантимос теперь после всех его фильмов заслуженно может считаться представителем некоей «новой волны», пусть и со странностями. На данный момент он уже может считаться лидером в этом.
В этот раз Лантимос обращается к греческой мифологии и выдает сильно переиначенную трагедию Еврипида «Ифигения в Авлиде», перенеся действие в современный мир. Если в начале фильма история кажется простым триллером, то уже скоро в этом придется сильно усомниться. Несмотря на нагнетаемый саспенс, саму картину достаточно сложно отнести к жанру ужасов, хоть показанное и ужасно, ровно как и к жанру триллеров. Фильм совсем не о том. Я бы назвала это именно трагедией в новой ее интерпретации. И не только конкретно про Агамемнона, но самого концепта. События тут достаточно условны, персонажи больше напоминают функции, чем акторов, диалоги театральны. Сюжет какое-то время кажется необъяснимым и непонятным, но и когда все проясняется, легче не становится. Здесь показывается, что никакой привычной нам общечеловеческой логики за этим нет, только закон Рока. Пытаясь подойти к картине с точки зрения современной морали как мерила, вы очень легко попадаете в ловушку. Просто потому, что происходящее в фильме не укладывается ни в какие рамки, а сам просмотр вызывает некий дискомфорт, а для этого Лантимос делает все. Резкие звуки, странные и неуютные ракурсы, откровенно отвратительные и шокирующие сцены, странные диалоги. При просмотре в первое время мозг просто не захочет воспринимать логику фильма, но это стоит отнести к плюсам картины. Режиссер говорил, что сначала собирался снимать фильм в жанре комедии, но потом, прочитав законченный сценарий, изменил мнение. Действительно сложно увидеть в этом комедию, для этого нужно очень уж специфическое чувство юмора. Картина явно не стремится показать что-то как единственно верное, сюжет не стремится научить чему-то зрителя. Цели воспитать, помочь принять решение или исцелить у фильма нет. Но при просмотре у меня возникла мысль, что режиссер как будто хотел разобрать человека на составные части и посмотреть, что такое человек. Как ребенок разбирает игрушку, ломая ее, так режиссер разбирает своих персонажей, чтобы узнать, что с ними будет, когда доломаешь их до конца. Это какое-то расчеловечивание, как писали некоторые критики. Ведь в этом фильме, достаточно специфически пересказывающем историю об Агамемноне, который случайно убил не того оленя не в том лесу, а потом хвалился этим, и его дочери, которой пришлось взойти на костер, чтобы искупить грехи отца перед богами и Роком, есть несколько вопросов и достаточно неприятных и непринятых для обсуждения ответов.
Благотворительность в случае желания искупить вину перед тем, перед кем ты и провинился, достаточно лицемерна и преступна. В случае с нашим героем Стивеном важно, что Стивен сам добровольно впустил этого мальчика в свой дом, сделав это по халатности. Он сблизился с подростком, проводил с ним время, дарил ему подарки, но вовсе не потому, что сам подросток был ему важен или ценен. Стивен делал это для себя, чтобы обелить себя и сотворенное им. Чтобы сказать самому себе «я же хороший, я просто ошибся». Благотворительность не ради парня, потерявшего отца, но ради себя самого. «Собственно, благотворительность от тех, кто виновен в самой ее необходимости, по логике фильма, наказуема не меньше, а то и больше, чем само преступление, потому что в ней есть наглая уверенность в своей положительности.»
Рациональность, как бы ни было приятно за нее цепляться, в жизни не всегда работает. Зачастую она лишняя и глупая. Семья докторов в фильме как раз образец рациональности. Они все умеют подвести к рационализму, все наладить, сделать прогрессивным методом. Но это совсем не защищает их от того нерационального, что грядет. Не помогает при встрече со смертью и хаосом. Даже хуже, это только мешает им взглянуть на происходящее, видя лишь ту часть общей картины, которая подходит под их понимание рациональности. Во всех остальных случаях они просто уходят в несознанку «не может быть». Однако, женщина тут показана более способной к прозрению, чем мужчина. Особенно когда в соседней комнате умирают ее дети. Тогда она готова ко многому новому. А вот мужчина просто разводит руками, не будучи способным перешагнуть через себя. И когда на него давят в желании изменить его восприятие, он только уходит в оборону. Для нашего Стивена все иррациональное сводится к магии и карикатурным историям из разряда приключений экстрасенсов. Просто область ведения человеческого разума здесь выглядит куда уже, чем есть сама жизнь. А то, что Стивен не меняется, показывает тот эпизод, когда он идет в школу спросить учителя о детях и выбрать наилучшего из своих детей, чтобы вычеркнуть другого. Сухая мужская логика здесь показана просто в абсурдном, но таком точном понимании. Впрочем, потом и героиня Николь тоже начинает понемногу иезуитствовать, пытаясь защитить саму себя от выбора, прикрываясь извечным биологическим аргументом: всегда можно родить новых детей.
Справедливость здесь выглядит мутной. Она как выдумка. В самом сюжете заложена мысль о том, что возмездие, если оно придет, вовсе не обязано быть разборчивым или точным. Оно может бить и мимо собственно виновников, бить неточно. А убийца будет еще и с вежливой миной. Уголовный Кодекс тут не поможет тоже, Рок с ним не считается. И то, что, с твоей точки зрения, произошла ошибка, что ты не хотел и не виноват, уже неважно. И платить, может быть, придется не только тебе. На вопрос, почему кто-то другой — в данном случае жена и дети — должны расплачиваться за грехи отца, нам рассказывают словами Мартина историю про спагетти, а потом, доведя истерию до определенной точки, просто говорят, что а почему нет, в общем-то, что не понятно, честно ли это, но это все, что наш Мартин сумел придумать. Это напоминает ужасную экранизацию анекдота про «Господи за что? Почему я?», когда Бог отвечает «А почему не ты?». Справедливость тут искать незачем, ведь все произошедшее — это прямые последствия событий, они не обязаны быть справедливыми. И если у вас есть большой дом, хорошая работа, отличное социальное положение, для вас законы не изменятся. Неприятная идея, лишающая самого понятия невиновности, но болезненно точная, когда дело касается последствий.
Мартин преследует убийцу отца, но его ненависть где-то на грани с любовью и восхищением таким человеком, которого он находит. Это видно уже ближе к финалу. Все это унижение, социальное и прочее, только оттеняет то, что Мартин чувствует по отношению к Стивену, к человеку, который стал причиной трагедии. Какое-то желание замещения. Восхищение слабого перед сильным, бедного перед богатым, неизвестного перед кем-то известным. Желание стать на одну ступень с ним.
И мысль, которая мне понравилась больше всего, заключается в том, что сам идеализм в концепте очень лицемерен. Это можно увидеть на примере дочери Ким, которая, ведомая восхищением Мартином, сразу принимает его сторону, принимая даже ту часть, которая касается ее семьи. Ее это даже не ужасает, напротив. И хотя сначала это может кому-то показаться несколько романтичным и красивым, историей с верой в справедливость, очень скоро вы поймете, что все на самом деле перерастает в достаточно уродливую и циничную манипуляцию обеими сторонами. При этом наша идеалистка остается чистенькой в своих глазах. Но как показывает практика истории, такие вот фокусы редко у кого срабатывают. Потому, рассказывая родителям, как она их любит и как за них болеет, как готова ради них на все, она также поворачивается в другую сторону и также убедительно и с верой вещает уже и Мартину. Идеализм о «начать все сначала». Не сработает, как собственно и случается с идеалистами)
Очень интересно тут и то, что фигура Мартина, несмотря на то, что именно он запускает события, для самой истории исполняет больше роль функции, чем актора. И это изюминка фильма, что сюжет практически целиком строится вокруг, казалось бы, маловажной фигуры.
Мне очень запало в душу определение, данное одним из критиков:
«В христианской традиции Бог есть любовь, свет, Бог есть жизнь. Философия модерна учит нас, что Бог мертв, осиротевшее человечество управляет собственной судьбой. В архаике Бог — это смерть, он вездесущ не в виде благой вести, а как финальное отмщение за грехи. Три опции, ни одна из которых сегодня не доступна. Вручить себя в руки всевышнего и жить чужим умом — не хватает веры. Жить собственным хотением, но без надежды — не хватает храбрости. А жить по совести — никто не умеет.»
Одно из самых актуальных высказываний о современности, а именно — об иллюзорности выбора, правом на который так кичится наша эпоха.
«Страшно» - вот то слово, которым можно описать весь фильм. Вот такие фильмы должны получать Оскар, а не насквозь проплаченные и пропитанные трендом до бесстыдства ленты.
Даже не хочется оформлять отзыв или подбирать гифки, потому что, блин, как-то совсем невесело.